Ілля Новіков: Здається, Путін дав команду закінчувати справу Надії Савченко

Еще до войны на Донбассе московский юрист Илья Новиков самостоятельно выучил украинский язык (причем так, что у него могли бы поучиться минимум четыре действующих украинских министра). За 42 минуты разговора в фойе одного из киевских отелей адвокат Надежды Савченко рассказал столько, что здесь мы подаем лишь первую часть интервью: о том, как украинская летчица попала в плен, что ей теперь грозит, что делает для ее спасения официальный Киев, а также о многом другом.

«ДЛЯ МЕНЯ ВСЯ СИТУАЦИЯ НА ВОСТОКЕ УКРАИНЫ ОЧЕНЬ ЛИЧНАЯ»

Илья Новиков, ныне 33-летний российский юрист, еще десятилетие назад стал известен если не всем в Украине и России, то, по крайней мере, всем, кто смотрел интеллектуальную телеигру «Что? Где? Когда?» Неоднократный призер этого состязания, Новиков быстро построил карьеру и вне эфира: с отличием закончил Российскую академию правосудия, уже в 23 года начал там же преподавать, едва ли не сразу сделался востребованным адвокатом. При этом Новиков не скрывает скептического, скажем так, отношения к сегодняшним властям его родной России.

– Илья, позвольте начать с философского вопроса. Что подвигло вас, гражданина России, защищать в суде врага вашего государства?

– Система такова, что государство каждого обвиняемого по любому уголовному делу рассматривает как врага. Начиная с обычного карманника и заканчивая, условно говоря, бин Ладеном каким-нибудь. Да, конечно, бывают разные формы давления следствия – но отношения следователя, прокурора и обвиняемого вообще конфликтны, тут ничего нового нет.

Поэтому в ситуации с Савченко я бы сфомулировал вопрос иначе: почему мы с коллегами занимаемся делом, имеющим столь явный политический оттенок?

– И почему же?

-Каждый по своим причинам. Для меня вся ситуация на востоке Украины очень личная, я сам наполовину украинец по маме.

В России очень немного адвокатов готовы брать подобные дела. А тех, кто еще и способен читать бумаги на украинском, – таких совсем мало. Если бы все документы, которыми мы обмениваемся с Украиной, нам пришлось еще и письменно переводить на русский, это заняло бы огромный кусок времени.

У моих коллег свои резоны. Они до этого вели, помимо прочего, дело Pussy Riot, и вообще ориентированы на политические дела.

Расскажу, как мы вошли именно в дело Савченко. Когда стало известно, что в Воронеже держат под стражей некую Савченко, о которой еще не было понятно, кто она и что она, я позвонил Марку Фейгину и сказал: давай займемся этой историей (Марк Фейгин также является адвокатом Н. Савченко. – Авт.). Марк связался с украинскими правозащитниками, и оказалось,что украинский МИД ищет для нее российских адвокатов. Вышел такой «встречный поток».

– То есть наш МИД занимался вопросом Савченко еще до вас?

– Да. Ее искали еще с момента исчезновения. Что ее нет в Луганске – стало понятно в двадцатых числах июня 2014 года. Тогда ее стали искать в России. А 1 июля российское следствие через посольство Украины направило украинскому МИД уведомление о задержании гражданки Украины.

9 июля следствие объявило, где она. Но, как и в случае с другим моим подзащитным, Карпюком, украинского консула к ней не пускали. Вот не пускали и все. Мы появились там 16 июля и одновременно с нами к ней пустили консула. У нее была возможность сказать, хочет ли она с нами работать. Потом она мне говорила: «Мне ваши глаза понравились».

– Привлечение вас как адвоката произошло по вашей инициативе или по инициативе МИД Украины?

– Это была встречная инициатива.

– Как это выглядело?

– Любое соглашение о защите, подписанное, скажем, с родственниками, является предварительным. И пока Надежда нас не утвердила…

– Прошу прощения, я спрашивал, кто инициировал соглашение именно с вами.

– Получается – я.

– Понятно. Позвольте, мы вернемся к первому вопросу интервью: так сложилось ли у вас впечатление, что госпожа Савченко является врагом России? По крайней мере, такой России, которая существует на данный момент? Ведь Надежда все-таки – не мирный клерк с протестного митинга в Москве. Это – боец.

– Повторюсь: поначалу я вообще не знал, кто это. Я даже, впервые войдя к ней в камеру, еще не видел того знаменитого видео, которое о ней сняли сепаратисты. Я всего этого не знал.

Бывают неадекватные люди, которых надо защищать не столько от государства, сколько от них самих. Если бы Надежда была такой, нам было бы трудно. Но она – вполне адекватный человек. Другой вопрос, что поначалу она, кажется, не вполне понимала, куда попала и чего от нее хотят.

– То есть?

– Она думала, что если все объяснить, то следователи все поймут. К мысли о том, что против тебя «лепет» откровенно фальшивое дело, надо привыкнуть.

– Она не ожидала расхождений следствия с реальностью?

– Она не ожидала таких расхождений со своими ожиданиями, я бы так сказал.

Здесь надо понимать, кто занимался делом Савченко. Им занималось «Украинское управление» Следственного Комитета РФ. «Украинское управление» – это их собственный жаргон. У нас много силовых ведомств, у всех свой стиль работы.

– Как это управление называется официально?

– «Управление по расследованию преступлений, связанных с применением запрещенных средств и методов ведения войны». Создано аккурат в марте 2014 года, после захвата Крыма. Идея состояла в том, что Россия будет воевать в Крыму и на Донбассе, одновременно обвиняя Украину в том, что та воюет «неправильно». Старый принцип: наш – «разведчик», а чужой – «шпон».

Туда назначили перспективного следственного генерала Дрыманова (глава Московского управления СК РФ, расследовал «преступления» Грузии в войне 2008 года и убийство оппозиционного российского политика Бориса Немцова в 2015 году. – Авт.). Он себе набрал штат из двадцати следователей. На самом деле это очень много. А единственными результатами работы этих следователей оказались дело Савченко, которое уже попало в суд, и дело Литвинова, которое до суда никак не дойдет. С этим Литвиновым не очень понятная ситуация…

– Если не ошибаюсь, это такой житель одной украинской станицы на границе с Россией, который в российском следствии якобы заявлял, что был “карателем”, но есть сомнения в его психическом здоровье.

– Да, он. То ли он вменяемый, то ли невменяемый, то ли ограниченно вменяемый… Кажется, он на себя наговорил даже больше, чем хотели следователи. Но мне со стороны трудно судить.

Факт в следующем. Вот это «Украинское управление» СК пропустило через себя порядка ста тысяч «свидетелей». И это на август 2015 года! Плюс 15 тысяч «потерпевших». Разделите это количество на человеко-часы двадцати следователей. Понятно, как «допрашивали», да?

– Смотря что вы имеете в виду.

– Ну, скажем, в деле Савченко минимум пять первых страниц показаний боевиков совпадают добуквенно. Каждый сидел дома, увидел по телевизору, как Вооруженные Силы Украины якобы расстреляли автобус с детьми, и пошел в боевики.
Понятно, все это делалось через copy – paste. И там заочно обвиняются Аваков, Коломойский, Муженко – да все на свете.

“САВЧЕНКО ВЫШЛА, ЧТОБЫ ВЫЗВАТЬ ПОМОЩЬ – И ЕЙ ТУТ ЖЕ ПРОСТРЕЛИЛИ ПРАВУЮ РУКУ”

– Как именно, по вашим данным, Савченко оказалась в плену? Когда ее дело еще только начало звучать, я слышал версию о засаде, в которую они с товарищами попали, ослушавшись приказа…

– Нет, приказов она не нарушала. Был несусветный бардак с обеих сторон. Начался очень бестолковый встречный бой, в который попала передовая группа «айдаровцев». А основные силы «Айдара» стояли в Счастье. Тут им звонят: зовем на помощь. Между тем, еще в Первую мировую войну был такой эпизод, «марненское такси», когда для доставки солдат на фронт мобилизовали все парижские такси. Вот нечто подобное началось и здесь.
Тот же комбат Мельничук сажал в свой джип по пять-семь бойцов и гнал на передовую, а потом – назад, за следующей группой. И эти группы сразу вступают в бой, а с той стороны, соответственно, тоже подкрепление подходит…

Бой был с шести утра примерно до восьми, после чего стороны разошлись. А потом потянулась бронетехника ВСУ. И эту бронетехнику разбили, потому что она шла без разведки. Савченко не может объяснить, почему без разведки. И никто не может объяснить. Их обстреляли, что-то подбили, кого-то убили, кого-то взяли в плен.
И вот старший лейтенант Савченко стоит на дороге с группой офицеров, пять или шесть человек, которые старше ее по званию, но среди которых никто не знает, что делать.
Когда не знаешь, что делать, военная мудрость говорит: жди подкреплений. Они и запросили подкрепления. И ждут. А с той стороны – взрывы, выстрелы… Савченко говорит: надо пойти посмотреть. Ей говорят: ну иди, посмотри. Вот и весь приказ. Майор какой-то – вроде это была 80-я аэромобильная бригада, но точных данных нам никто не дал – так вот, этот самый майор ей также сказал: да, иди посмотри, где моя «коробочка». Ну, то есть танк.

-То есть она отпросилась в разведку и получила согласие.

– Да. Она проявила инициативу. Но насмотрела она немного, потому что первое, что она увидела – пятеро раненых в кустах. А буквально за поворотом горит бронетехника. Связь была плохая, Савченко вышла на середину дороги, чтоб вызвать помощь, – и ей тут же прострелили правую руку.

Но все же она дозвонилась до сестры. А та как раз возила раненых на машине с передовой в тыл, уже в тот день дважды или трижды отвезла…

– Речь идет о Вере Савченко?

– Да. Очередная серия бардака: она сразу собралась мчаться к Надежде, но ее остановили «айдаровцы», которые ее знали. Они ее заставили сойти и надеть бронежилет, а двое бойцов сели в машину вместо нее.

А еще в машине были рюзаки обеих Савченко. Надежда собиралась вскоре уезжать, чтоб решить вопрос с переводом из части. Она же воевала добровольцем, находясь формально в отпуске – а срок отпуска уже истекал. И поэтому все ее вещи лежали в машине: большой рюкзак и маленький.

Как я уже сказал, в машину сели два бойца: позывной Цунами и позывной Лысый. Есть и их настоящие фамилии, но впрямую к нашему разговору они отношения не имеют… Итак, сели они и поехали. При этом Савченко предупреждала – не разгоняйтесь, я рядом. Но они ехали 80 километров в час и проскочили ее – они ей только рукой помахали. То есть видели, но останавливаться не стали, а затормозили уже возле горевшей бронетехники.
И там их взяли в плен. Вместе с машиной. То есть рюкзак Савченко оказался в плену раньше самой Савченко, как и ее документы. Боевики потом рассказывали, что, мол, при Савченко оказались рация и бинокль, шпионские всякие снасти, что якобы доказывает ее работу корректировщиком огня.

– А как поступила Надежда, когда помощь буквально проехала мимо нее в машине ее сестры?
– Она раненым сказала, что подкреплений не будет, не ждите, выбирайтесь. И они таки выбрались, никто из них в плен не попал.

А дальше Надя, как она сама говорит, подумала: пойду, посмотрю еще, что и как. Это было неразумно, конечно. Как она, опять же, сама говорит – «по дурості». Засада была организована грамотно, там был секрет, то есть передовая группа, которая смотрела, кто идет. Надя пошла по боковой дорожке…

– Одна, еще и раненная?

– Там легкое ранение, она его вообще ранением не считала. Потом-то оно воспалилось, и, как я понимаю, она пережила некоторые неприятные моменты из-за этого… Но в бою и не такое пропускают мимо внимания.

В общем, из кустов вышел боевик и сказал: ты попал. Он даже сначала не понял, что это женщина. Потом ее отвели к основной группе боевиков, связали, завязали глаза, надели наручники. Есть видео, приобщенное к материалам дела, на котором ее допрашивают: «Ты снайпер?» Она говорит: «Нет». Это видео снималось там же.

Ее отвезли в Луганск, там ее допрашивал персонально Плотницкий (так называемый «глава ЛНР». – Авт.), к ней водили российских журналистов. А тем временем, через час после того, как ее взяли в плен, на линии фронта погибли двое других российских журналистов.

– Именно в их гибели ее и обвиняют сейчас?

– Да. Но там на самом деле человек десять погибло. И как-то странно выходит: вроде в Луганске уже полностью власть “ЛНР”, но 3 июля СБУ из Харькова посылает запрос в Луганскую медэкспертизу по поводу этих погибших – и им отвечают!

Этот ответ есть у следствия. И, судя по нему, на перекрестке у «Метал листа» погибли еще 5 – 6 человек. Эти материалы российским следователям передал боевик Иванов. Российское следствие их сначала приобщило, а потом схватилось за голову. Поэтому в описи некоторые фамилии есть, а в деле ничего про них нет.

То есть первое, что начало делать следствие – это маскировать факт гибели еще кого-то, кроме журналистов. Мол, «проклятые укропы» специально убивают наших журналистов. И только в мае 2015 года от этой версии тихо-тихо отказались.

– Но почему во всем обвинили именно Надежду? На тот момент уже за сотню пленных было с каждой стороны.

– Ну, в том бою боевики захватили только человек восемь.

-Я имею в виду, если уж «назначать виновных», то можно брать почти кого угодно. Почему именно Надежда?

-Есть такой человек Адам Умаров, настоящее имя – Балуков Максим Александрович. Чеченец. Он был в этой самой «ЛНР» чем-то вроде контрразведчика. И он на допросе Савченко спросил: «Ты знаешь, кто у вас корректировщик огня?»

А она знала, кто. Реально знала. СБУ сейчас это тоже известно. И нам известно. Но мы его не «святим», потому что он все еще жив, а наше дело – не разбираться с ним, а доказать невиновность Савченко. Это можно сделать и не привлекая его. И вышло так: когда этот «Шмаров» спросил ее, кто корректировщик огня, она сказала – я.

– Даже так?!

– На тот момент никто не думал, что ситуация перерастет в уголовное дело. Ситуация была проста: вот есть враг, его надо дезинформировать. Если корректировщика перестанут искать, ему будет легче работать.

Потом боевики утверждали, что она прямо на поле боя призналась, что она – корректировщик. Это ерунда, на поле боя корректировщик – такой же злостный враг, как снайпер. Его часто тут же убивают. И совершенно глупо говорить, что я тут, мол, не снайпер, а корректировщик…

Хотя то, что она не снайпер, тоже было понятно. Уже хотя бы по тому, что у нее был автомат, а не винтовка. Мозоли “снайперской” на пальце нет… Впрочем, следователь до сих пор, оглашая некоторые материалы дела, объявляет: «Файл «Снайпер Надежда». Привычка такая: женщина на поле боя? Значит, снайпер.

НАДЕЖДЕ МОГУТ ДАТЬ 25 ЛЕТ

– Если боевики понимали, что она не коректировщик, то, выходит, сознательно ввели в заблуждение российское следствие?

– Это называется «ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад». Смотрите: решение перевезти Савченко в Россию было принято где-то в районе 20 -21 июня. Перевезли ее 23-го. И она должна была стать обвиняемой! Ведь остальных не достанешь. Ни Мельничука, ни Авакова.

Другое дело, что если бы с самого начала все расследовали надлежащим образом, то быстро поняли бы, что она ни при чем. Но им-то нужно было отчитаться.У нас есть две версии событий, не знаю, какая правильная. За ней (Савченко.- Авт.) поехал из Москвы человек из СК, по фамилии Маньшин, майор. Это такой молодой карьерист, он выдвинулся на «грузинской войне». Либо он уже знал, что Савченко обвинят по полной программе, либо ехал с заданием от начальства разобраться и доложить. Этого мы не знаем. Но мы знаем, что уже 9 июля было сообщение СК: мы поймали убийцу, у которой при себе были записи и данные мобильного телефона.

Потом все это «стухло», поскольку оказалось, что в этих записях не ее почерк. На эту тему проводили две экспертизы, к большому огорчению следователей. Обе показали, что почерк не ее.

Да и сами записи оказались каким-то списком амуниции – кому сколько какого выдано оружия. Данных телефона, опять же, нету. Есть фото снятой на карту местности, не доходящей до «Метал листа». То есть то, что украинцы снимали перед тем, как взять город Счастье. В общем, по доказательной базе – нуль полный.

Тогда эту базу стали высасывать из пальца. Первое, что Савченко вменили сразу же – это пункты «а», «б», «е», «ж», «л» части 2 статьи 105 УК РФ. Большинство этих пунктов – это убийство двух и более лиц, общеопасным способом, с применением взрывчатых веществ и тому подобное. А, и еще – по мотивам национальной вражды. Это все осталось.

А вот «б» – это убийство с целью воспрепятствовать исполнению лицом профессионального или общественного долга. Это как раз о журналистах. Так вот, этот пункт у нас сиротливо ушел из квалификации в обвинении Савченко. В мае нынешнего года его тихонько убрали.

– Почему?

– Они провели следственый эксперимент. Сначала они вынуждены были отказаться от мысли, что она пешком дошла до «Метал листа», или почему-то там сидела рядом, в кустах. Тогда эксперт предложил им, что она сидела на некой возвышенной точке, и указал на мачту мобильной связи. Они сказали: «О, конечно».

При этом никто из свидетелей-боевиков не говорит, что она там сидела. Странно. Мы спрашивали: «Вы не пытались понять, кто наводит огонь?» Отвечают: «Нам не до этого было». И это говорит командир взвода разведки?

Ладно. Следствие провело эксперимент на полигоне в Подмосковье. Оказалось, на таком расстоянии можно отличить человека в военной форме. На этом основании ей вменили, что она там якобы была и имела целью убить вообще всех, кто проходил по тому перекрестку, но попала только по журналистам.

Однако вышло и так, что отличить человека с современной камерой от человека с современным оружием на такой дистанции невозможно. И потому-то от данной версии отказались. Зато выросла угроза срока. К «убивству» добвилось «покушение на «убивство»…

– Минутку, еще по советским правилам меньший срок поглощается большим. У нас не как в Америке, у нас сроки по обвинению не добавляются…

– В России – добавляются. Поэтому Надежде не могут дать пожизненное, но 25 лет – могут. А если бы была только статья «убивство» – могли бы только 20. На эту тему у нас, российских адвокатов, есть такой черный юмор: если убиваешь двоих, делай контрольный выстрел: ведь если один выживет, а тебя поймают, то больше дадут.

– Каким образом на действиях следствия отражаются голодовки Савченко и ее «письма на волю»? Это улучшает ее положение или ухудшает?

– Следствие резко усилилось в марте, когда она окончила голодовку. Следствию явно была дана команда «закругляйтесь». Уже в конце июня дело пошло в суд. Явно было принято решение, что дело нужно заканчивать. Не отпускать ее, конечно – а передавать в суд.

– Возможен ли обмен Савченко на российских спецназовцев? Имеются намеки…

– Не стоит обращать внимания на намеки. Лично я считаю, что Путину уже надоело выслушивать при каждой встрече, начиная с Обамы и Меркель, упоминания о Савченко. Ему это явно не нравится. Мне кажется, он уже дал команду закругляться с этим делом. Но следователи же не могут признаться, что они ошиблись. Они непогрешимы. Они боги. Путин – старший бог, Бастрыкин (глава СК РФ. – Авт.) – младший бог… А боги не ошибаются. Поэтому заднего хода у этой машины нет. Они должны довести дело до приговора.

– И какова же здесь стратегия защиты?

– Стратегия проста: мы топим суд в его собственном дерьме. Мы показываем, что они с усилием закрывают глаза руками. Они заранее знают, что приговор будет максимальным. Ну, может, в виде смягчения не 25, а 18 лет.

Но здесь мы вообще не будем говорить о минимизации срока. И это – посыл от самой Савченко. Хотите 25 – ради бога. Все равно не суд решит, когда она выйдет на свободу. Это ничего общего с правосудием не имеет. Нам важно обеспечить поддержку западных политиков.

В продолжении интервью читайте: как попали в руки ФСБ украинские националисты Карпюк и Клых, как платят российским адвокатам за защиту украинских заложников. 

Александр Михельсон, Цензор.НЕТ, 19 листопада 2015 року