Алена Шкрум – о том, почему украинские власти не сделали все для того, чтобы Надежда Савченко вернулась домой.
«Президент действительно озабочен этим вопросом, очень сильно переживает, я об этом знаю наверняка. Сделал ли президент достаточно для возвращения Нади? Наверное, нет. Мы все сделали недостаточно», – считает нардеп от «Батькивщины» Алена Шкрум, которая регулярно ездить в Ростов к Надежде Савченко. Она верит, Надя обязательно вернется домой, несмотря на приговор. Так же думает большинство украинцев.
Нас считали сектой
– Алена, а кто со стороны РФ контактирует с вами?
– В течение последнего года с нами контактирует омбудсмен РФ Элла Памфилова. Она действительно помогала, организовывала визиты, с ней в постоянном контакте сестра Вера Савченко . Элла Александровна до последнего обещала посодействовать, чтобы маму и Веру пустили к Надежде. Но в день нашего визита в Россию она, к сожалению, перестала брать трубку. Я так понимаю, что она действительно хотела помочь, но была не в силах сделать этого. Теперь же ее назначили членом Центризбиркома в России и, конечно, она вряд ли будет физически успевать еще и заниматься украинскими вопросами.
– Кто-либо из украинских политиков еще ездил к СИЗО, где находится Н. Савченко или все боятся?
– «Батькивщина» ездит все время в том составе, в котором может – только у меня это уже третий визит. Но есть депутаты, которые не могут поехать в Россию, поскольку находятся в санкционном списке. К примеру, Игорь Луценко – ему путь в Россию закрыт, 100% не стоит даже пытаться туда въезжать. Также в этом списке Володя Парасюк и все депутаты прошлого созыва, которые голосовали за признание России агрессором. А молодые, новые, которые не засветились в каких-либо списках, пока проскакивают, но нас проверяют с особой тщательностью.
– А что происходит возле СИЗО?
– Большую часть времени возле здания никого нет. А в день заседания были местные активисты, украинские и российские журналисты, сестра Надежды с группой поддержки из Украины. К тому времени, когда мы добрались до СИЗО, здание было полностью оцеплено, на месте было порядка 50-ти полицейских. Нам всем раздали листовки, в которых указано, что мы осведомлены о том, что нам запрещается проводить митинги, демонстрировать какие-либо украинские символы, проводить манифесты. Можно лишь проводить одиночные молчаливые митинги на расстоянии минимум 50 метров от СИЗО.
– Как на вас реагировали местные жители?
– Мы сталкивались с теми, кто продает кофе-чай. Покупали у них, чтобы согреться, потому что подолгу стояли на холоде. Нас обслуживали, конечно, но при этом нередко ругались. Когда мы с коллегами под стенами СИЗО записывали видеообращение, из ларьков и местных магазинов выходили люди и требовали от нас прекратить устраивать политические акции, угрожали вызвать полицию, называли нас сектой.
Приказать невозможно
– Все ли сделали власти Украины для освобождения Н. Савченко?
– Я очень не хочу критиковать в этом контексте президента, премьера, политические партии. Пусть это будет единственная тема, где мы не будем друг друга бить, критиковать, кричать, а просто будем работать ради достижения общей цели. Наверное, никогда нельзя считать, что сделано абсолютно все, пока нет положительного результата. Президент действительно озабочен этим вопросом и сильно переживает, я об этом знаю наверняка. Сделал ли президент достаточно? Наверное, нет. Но я не считаю, что и сама сделала достаточно, хотя ума не приложу, каким образом я могу действовать, чтобы изменить ход событий и освободить Надежду. Разговаривая с мамой, которой 77 лет, которая неустанно ждет и переживает, я понимаю, что мы все сделали недостаточно. Но мы не понимаем, что можем сделать еще.
– Почему Порошенко, как верховный главнокомандующий, не приказал Надежде прервать голодовку?
– Это несколько абсурдная идея – не думаю, что Наде, как украинской героине, находящейся в плену, можно что-либо приказывать. У меня, конечно был вопрос о том, зачем она это делает, каково ее эмоциональное состоянии – я ей пишу об этом в письмах, повторяю, что нам она нужна живой. Но у Надежды иной подход – она 100% не хочет умирать – голодовка не вызвана желанием свести счеты с жизнью, ни в коем случае. Но она действует теми методами, которые ей доступны – она создает напряжение, требует защиты на международной арене, повышая градус и ставки. Любые иные протесты, которые не угрожают Надиной жизни, остаются незамеченными.
Яценюк не любит критику
– Почему украинские власти весь мир просят помочь Наде, но при этом об их собственных усилиях на дипломатическом фронте практически ничего не слышно?
– Для меня это тяжелый вопрос. Мы действительно очень поздно ввели собственные санкции – об этом я когда-то говорила в Раде, за что меня невзлюбил Яценюк. Наше правительство лишь постфактум поддержало европейские санкции, а свои не ввело. И это совершенный позор! Я думаю, что в Раде у многих есть свои интересы и связи с Россией, потому они так себя и ведут.
– Как Надежда отреагировала, когда узнала, что письмо с просьбой прервать голодовку было не от президента, а от пранкера?
– Об авторстве письма и обмане мы узнали, еще находясь в Ростове. Мы сразу же спросили у Веры Савченко, что по этому поводу думает сестра. Оказалось, что Надю подобные глупости и происхождение письма вообще не волнуют, и что голодовку она прекратила не потому что ее якобы об этом попросил президент. А потому что ее просили тысячи людей сохранить жизнь. Она изначально предполагала, что с этим письмом что-то не так, притом, что нас всех, в отличие от Нади, удивил подобный инцидент.
Адвокат, кстати, посоветовал Надежде отказаться от восстановления приема пищи. Надежда отреагировала резко и попросила Марка Фейгина больше не присылать ей подобные обращения.
Продержаться до лета?
– По возвращению Надежда без преувеличения будет национальным героем. Нет ли у нынешних властей опасений в связи с возвращением столь влиятельного, воинственного, имеющего поддержку у людей персонажа?
– Я думаю, что она уже на 100% национальная героиня. Уверена, все будут пытаться ее использовать каким-то образом – либо дискредитировать, либо направлять в политических целях – многие же думают о рейтингах. А некоторые действительно побаиваются. Но хорошо зная маму Надежды, а они с дочерью очень похожи, думаю, ни у кого не получится это сделать. Сама Надя маме об этом говорила и предупредила, что политики просто не понимают, насколько она прямолинейный человек. Думаю, что пока никто так уж сильно не боится Надиного возвращения – все-таки все больше заняты вопросом ее освобождения. Но она наверняка привнесет совсем иное качество политики. Если, находясь под стражей в чужой стране, она не боится высказывать свое мнение судье, то в Раде сказать все украинским политикам она точно не побоится.
– Правительством недовольны практически все, понятно, что отставка неизбежна, но пока все тянут со сроком. Называют ли между собой депутаты какое-то время «Ч», когда это произойдет?
– Мы думали, что такое время «Ч» должно было произойти еще в середине февраля, но, как показывает практика, в Украине ничто не идет по плану. Для меня нынешнее правительство давно не является дееспособным. И будет очень странно, если правительство сохранится еще до лета.
– Что позволяет Яценюку усидеть в кресле?
– Я не представляю. В других странах при прохождении переходного периода правительство вело себя гораздо адекватнее, согласно неким понятиям долга и чести. Каждый уважающий себя премьер уходит с поста при малейшем намеке на запятнанность репутации. Поэтому для меня вообще не понятно, за что держится Яценюк. Его ненавидят 90% украинцев, с ним не разговаривают и не могут найти общий язык парламентарии, его не любят собственные замминистры, от него уходит Айварас, а он все равно остается при власти! Его дни давно сочтены, но он оттягивает этот момент, потому что ему нужны ресурсы на новые выборы.
Если ситуация не изменится, то шатающийся стул премьера перебросится на Раду, с Рады на президента, а с президента на всю Украину. То есть, в стране, где все итак очень напряженно, могут вспыхнуть новые ненужные процессы.
– Лидер вашей партии, Юлия Тимошенко, уже длительное время закрыта для прессы. Почему?
– Для меня это новость, если честно. Я не чувствую, что она закрыта для прессы, ну разве что развернутых интервью она не дает. Но при этом вместе с нами в Раде она выходит к журналистам, отвечает на вопросы, ходит на ток-шоу. Если она действительно не дает достаточно комментариев, наверное, это лишь подогревает к ней интерес.
Альона Шкрум, народний депутат від «Батьківщини», Аргументи і факти, 23.03.2016.
